Сбоку Джорон услышал стон лука, и понял, что кто-то из стрелков поторопился сделать выстрел. Болт полетел от «Дитя приливов», промчался над волнами, упал в воду, трижды отскочил, после чего окончательно скрылся из вида заметно левее мишени. По палубе пронесся вздох разочарования.
– Спокойно, Фарис, спокойно, – тихо сказал Джорон.
Девушка кивнула, но на самом деле не обращала внимания на слова Джорона, полностью сконцентрировавшись на мишени. Джорону показалось, что цель уходит в сторону, но он промолчал. Вера, он сказал себе, он должен верить своим людям. Затем Фарис дернула руку назад, заставив сработать пусковой крючок, и дуголук содрогнулся, выпуская накопленную энергию, костяные плечи рванулись вперед, болт вылетел из лука и поплыл по воздуху. Джорон обнаружил, что затаил дыхание, глядя ему вслед, мысленно направляя к мишени. Через мгновение сработал третий лук, и почти сразу его расчет завопил от восторга, когда пущенный Фарис болт пробил крылья мишени.
– Хороший выстрел, Фарис, – крикнула Миас.
Третий болт совсем немного не долетел до цели, и Миас также похвалила третий расчет. Затем они поменялись местами, и позиции у дуголуков заняли другие стрелки. Так прошел весь день, каждый расчет сумел сделать не менее двух выстрелов, и Миас уже решила, какие из них будут главными. Она собралась подать сигнал о последней серии, когда сверху раздался крик:
– Ловушка киля слева по борту!
Миас тут же оказалась у поручней, глядя над волнами мимо мишени, превратившейся в разбитую массу кусков рангоута.
– Что такое ловушка киля, хранпал? – спросила – Фарис.
– Вот это, – ответил Джорон, показывая в сторону поднимавшейся над водой массы, похожей на лозу вариска, которая развевалась в воздухе так, словно пыталась сорвать Глаз Скирит с неба. – Они цепляются к килю корабля, а потом начинают стегать по нему, пока не ломается хребет. Очень странно видеть их здесь; обычно они встречаются далеко на юге, в глубоких водах.
– Они охотятся на корабли, – сказал Динил.
– Нет, – возразил Джорон. – Корабли их не интересуют. Они охотятся на других существ, прячась в воде и дожидаясь подходящей жертвы. Если их вовремя заметить, они не опасны, но, если корабль подойдет к ним слишком близко, он практически обречен.
– Я не знал, что ты знаток животных, – с веселой улыбкой заявил Динил.
– Я был рыбаком, – ответил Джорон. – И отец мне рассказывал много полезных вещей. Невозможно долго прожить на маленькой лодке, если ты не знаешь, что может тебя убить.
Динил пожал плечами, глядя на море и существо, которое выглядело, как огромный дикий и злобный ковер.
– А в море есть существа, которые не хотят нас убить, Джорон?
Джорон улыбнулся смопу.
– Наблюдатель заработал дополнительный рацион, – крикнула Миас. – Связать луки, мы уходим. Смоп, у хранителя палубы есть звание, и я буду тебе благодарна, если ты станешь к нему обращаться как полагается. Хранитель палубы, мы отдохнем два поворота песочных часов, выпьем по стакану воды, а потом начнем тренироваться с прямым мечом, курновом и копьем. – Она кивнула Джорону и покинула палубу.
Луки были связаны и закреплены, крылья «Дитя приливов» развернули, они затрещали на ветру, и корабль направился к Южному Шторму, на встречу с существом из легенды.
21. Черные птицы собираются в стаю
На следующий день ветра были уже не такими добрыми к «Дитя приливов», соленые брызги обрушивались на клюв, и команда сразу промокла, но погода еще не стала настолько холодной, чтобы надевать вонючие куртки, а для Джорона и вовсе не имело значения – обычное дело в море. Его куда больше беспокоила боль в руках после вчерашних тренировок с курновом, змеекопьем и щитом. Когда команда закончила с дуголуками, Джорон провел еще несколько часов в каюте Миас, работая с изящным изогнутым мечом. Он не замечал, что его одежда стала влажной и мир вокруг него раскачивался, когда корабль рассекал волны. Миас относилась к происходящему так же, да и многие члены команды принимали причуды погоды со стоическим равнодушием.
– Ищите черные корабли, – крикнула Миас, – они где-то неподалеку и хотят с нами встретиться. – Затем она добавила: – Смоп Динил, я не стану больше напоминать тебе и остальным, у кого появится желание блевать, что это следует делать по ветру, тогда вам будет гораздо легче потом мыть корабль.
Джорон до некоторой степени сочувствовал Динилу. Хотя он и был человеком Каррада, смоп нравился Джорону, к тому же он изо всех сил старался хорошо делать свою работу, несмотря на позеленевшее от проклятия Старухи лицо. Когда он не блевал за борт, Динил выполнял свои обязанности, напоминая оживший труп. Куглина и остальных людей, присланных Каханни, Джорон жалел гораздо меньше – скорее радовался, что они страдают от морской болезни.
Но, как большинство людей, летавших по морю, он и сам пару раз испытал на себе проклятие Старухи, знал, как тяжело с ним справляться, и сочувствовал страдальцам, хотя прекрасно знал, что со временем болезнь проходит. А вот Миас не знала жалости, в том числе из-за того, что также страдала от проклятия Старухи, что поразило Джорона. И это величайшая супруга корабля, когда-либо летавшая по морю!
Однако Миас не собиралась сдаваться под натиском болезни. А раз она сама терпела страдания, то и остальная команда должна была справляться с трудностями.
Так они продолжали двигаться на юг, пока не услышали крик с верхушки мачты:
– Корабль по правому борту, супруга корабля!
– Хранитель палубы, – сказала Миас, – поднимись на главный позвонок и расскажи мне, что ты видишь.
Джорон карабкался вверх по веревкам, стараясь соблюдать максимальную осторожность, чувствуя, как ветер подхватывает его волосы и бросает ему в лицо. Как же замечательно, несмотря на все опасности, оказаться так высоко! Он не раз поднимался на такелаж на лодке отца, но это не шло ни в какое сравнение с высотой позвонков корабля флота. Отсюда Джорон видел слабую кривизну воды на горизонте. По правому борту «Дитя приливов» заметил плещущиеся на ветру синие флаги и корабли, которые искала Миас, пару черных двухреберных, совсем маленький по сравнению с четырехреберным кораблем «Дитя приливов». На них не было больших дуголуков, потому что они не могли выдержать такой нагрузки или отдачи после выстрелов, но вдоль бортов стояло от четырех до шести малых, столь же опасных, если грамотно их использовать. Двухреберные корабли были довольно быстрыми, хорошо приспособленными для коротких атак с последующим отступлением, в то время как более крупные, вроде «Дитя приливов», несколько более медленные и тяжелые, могли причинить врагу серьезный урон.
– Что ты видишь? – крикнула Миас.
Джорон посмотрел вниз. Команда превратилась в скопление точек, а палуба стала пятном размером со ступню. Она двигалась, и позвонок, к которому Джорон прижимался, раскачивался. Корабль и люди казались такими маленькими в огромной пустоте океана, и у Джорона появилось ощущение, будто он почти прекратил свое существование. Иными словами, если он упадет на палубу и переломает кости, а его мышцы превратятся в кровавое месиво, для мира не будет никакой разницы. И тут он услышал глухую, так хорошо знакомую песнь ветра, которая всегда была с ним, и момент прошел. Находившийся выше него наблюдатель взглянула на него, ожидая, когда он заговорит, ее смутило молчание хранителя палубы, и она не знала, следует ли ей ответить супруге корабля вместо него.
– Пара двухреберных кораблей, супруга корабля, – прокричал Джорон. – Движутся на юг один за другим. – Он прищурился, глядя на Глаз Скирит. – Меняют курс, супруга корабля, должно быть, заметили нас и теперь направляются в нашу сторону.
– Хорошо, Твайнер, слезай оттуда, – велела ему Миас.
Джорон осторожно спустился на палубу. Путь вниз оказался более трудным, ему приходилось на ощупь искать опоры для ног и постоянно помнить о том, что он может упасть. Его ноги неохотно находили новые места на рангоуте, а когда наконец коснулись сланца, Миас оказалась рядом, и ему пришлось спрятать руки за спину, чтобы скрыть дрожь.