– Меня называют Удачливой Миас.
– Ну, значит, не такая уж ты удачливая, – заявила Брайрет, – если тебя отправили к мертвым.
Казалось, Миас вдруг начала расти и выпрямляться, как если бы постыдная ссылка являлась причиной для гордости.
– Я Миас Джилбрин. Я разбила флот Суровых островов у пролива Килхьюм. Я захватила четырехреберное «Несчастье дарнов» с горсткой флюк-лодок. Я перворожденная Тиртендарн Джилбрин, которая поведет всех вас за собой.
Джорон услышал шепот, подобный шороху волны на кровельной дранке.
– Перворожденная – проклятая, перворожденная – проклятая… – Так и было.
– Во мне нет проклятия, потому что я избрана морем, которое выбросило меня на берег ребенком, когда налетчики вокруг терпели крушение. Я слышу шепот бурь на севере, юге, востоке и западе, я любимица богини молодых, богини людей и темной богини глубин. Дева, Мать и Старуха слушают, когда я говорю. – Она смолкла, величественная, царственная правительница корабля, она ждала, что кто-то отважится бросить ей вызов. Когда она снова заговорила, ее слова прозвучали в такой глубокой тишине, словно наступил полнейший штиль. – Вы узнаете, и я в это верю, что Старуха посылает меня туда, где во мне возникает нужда. – Она оглядела корабль – грязь, возмущенные лица, потом ее взгляд остановился на нем, Джороне Твайнере. – Старуха знает, что я необходима здесь, причем в самой крайней степени.
Наступил момент, когда Джорон ждал, что кто-то осмелится выступить против нее. Ему казалось, кто-то должен перевернуть часы, чтобы начал сыпаться песок, и все увидели течение времени, но никто этого не сделал, и вызова не последовало. Он выбрал самых вероятных кандидатов: Барли, огромная женщина, рядом с которой замерли две ее лучшие подруги; Квелл, опиравшаяся на поручни, как и всегда, одинокая, сухощавая, гибкая и опасная, но и у нее имелись сторонники; а еще Канвей, окруженный своими парнями, стоявшими с другой стороны, именно его Джорон боялся больше остальных, потому что он был хищником. Джорон не раз видел, как взгляд Канвея скользил вдоль его икры, и его неприкрытая похоть не могла не пугать. Но сейчас все они застыли в неподвижности, потрясенные силой презрения Удачливой Миас.
– Вымойте палубу, – сказала она. – Сверните веревки в мотки и приведите в порядок дуговые луки. Подготовьте «Дитя приливов» к полету и сражению, потому что именно этим нам предстоит заняться, и не рассчитывайте на что-то другое. Я знаю, что вы крутые, и, когда придет время… – Ее взгляд стал перемещаться, остановился на Канвее, потом на Квелл и Барли. – Вы захотите меня испытать. Надеюсь, вы поведете себя как истинные дети палубы, в честном поединке. Потому что дарны хотели отдать меня кораблям в качестве света, когда я была малышкой, даже после того, как море меня вернуло. Но во время церемонии к ним пришла Мать и заявила, что я не умру в качестве жертвы и не погибну в результате предательства, вы меня слышите? Она сказала, что я найду смерть, сражаясь. Вот почему, если вы только не ставите под сомнение волю Девы, Матери и Старухи, вы обнажите свои клинки, когда мы будем стоять лицом к лицу, верно? – И вновь ее быстрый взгляд прошелся по их рядам, дожидаясь ответа, которого не последовало. – Ну, тогда за дело! Шевелитесь!
И они зашевелились, а внутри у Джорона что-то перевернулось, и он понял – испытав потрясение и одновременно откровение, – как он желает обладать тем, что у нее есть, свободой повелевать, когда казалось, будто она вовсе не чувствует тяжести двухвостой шляпы на своей голове.
– Твайнер. – Она сплюнула на палубу. – Ты пойдешь со мной в большую каюту.
– Нет, – выступив вперед, заявила Барли, в коротких, выкрашенных в синий цвет волосах которой застряли хлопья кожи. У нее были белые, как лед, щеки, а глаза почти терялись на круглом лице. – Приказать нам вымыть корабль… ну, ты носишь двухвостую шляпу и лишь немногие достойны ее более тебя. Но ты не возьмешь это, – она указала на Джорона, – в большую каюту, как будто он твой помощник. – Она развернула черный однохвостый лоскут, шляпу смотрящего палубы, второго офицера по старшинству на палубе костяного корабля, и надела ее на голову. Шляпа едва поместилась на макушке и выглядела смехотворно, и даже слабый порыв ветра мог ее унести. – Если он хочет мое место, ему придется его забрать.
Джорон задрожал от страха, словно холодное море пробралось внутрь тяжелой вонючей куртки, заморозив его до самых костей.
– Я хочу твое место, – сказала Миас, сходя с помоста на корме, – для него, по собственным причинам, но я не вижу надобности делиться ими с тобой. – Вокруг двух женщин начал образовываться круг. – Так что я заберу у тебя шляпу по причинам, которые также не намерена тебе сообщать. – Рука Барли потянулась к курнову, висевшему на боку, но Миас покачала головой. – Нет, нет, моя милая. Такой сильной девушке, как ты, не нужно оружие. Я совсем хрупкая штучка и не сомневаюсь, что ты сумеешь лишить меня жизни без особых усилий, верно?
Барли с подозрением смотрела на нее, но не могла отказаться, и ей пришлось кивнуть.
– Но подумай сначала вот о чем, девочка. Ты получила эту шляпу благодаря своей силе, ведь так? Твой акцент говорит о том, что ты из Гленхьюма, где тренируют в силе, но больше ничему не учат. А скажи-ка, милая, как у тебя с числами? – Миас присела на корточки около кормового позвоночника, окунула руку наудачу в горшок с красной краской и обнаружила, что та почти высохла. Тогда она стряхнула остатки на палубу, добавив их к линиям и точкам, которые там имелись, встала, коснулась кончиками пальцев лица, оставив красные пятнышки на щеках, и шагнула вперед. – Твоя рука сумеет держать перо и записывать мои указания? – Миас снова шагнула вперед, и Джорон увидел невозможное: Барли, огромная, вселявшая страх Барли, отступила.
Казалось, каждое слово Миас подобно удару хлыста.
– Сила, вот что нужно на корабле, и ничего больше, – заявила Барли.
Теперь она шагнула вперед, возвышаясь над Миас.
Супруга корабля не дрогнула.
– Как вычислить кратчайший путь между островами, милая? Ты сумеешь понять заметки курсера? Как будешь стоять у руля, когда скроется Глаз Скирит? Как узнаешь по карте, где находятся рифы? Насколько близко сможешь подвести корабль к Хребту Скирит и не потерять ветер? – И вновь каждое ее слово было, словно удар кулака, и Барли снова отступила, но Джорон чувствовал ее растущий гнев, как бурю на своей коже, видел ярость на покрасневшем лице, обычно таком же бледном, каким темным было его собственное. – Как ты сможешь…
Барли с криком ярости, размахивая огромными мясистыми кулаками, бросилась вперед. Миас пригнулась, шагнула в сторону, сделала подсечку, и огромная женщина рухнула на палубу. Миас тут же оседлала ее, используя свой небольшой вес, чтобы заломить массивную руку Барли за спину, и очень скоро ярость великанши исчезла, и она лишь кряхтела от боли. Миас наклонилась вперед и прошипела так, чтобы ее услышали все:
– Барли, я вижу в тебе силу, которая мне очень пригодится, когда придет пора работать веслами, ты ведь слышишь меня? Я вижу, как ты сидишь на заднице рядом со мной, ты слышишь? Но я не вижу тебя в этой шляпе, ты слышишь?
– Да заберет тебя Старуха! – прохрипела Барли. – Да заберет тебя Старуха, Миас Джилбрин! Я отдаю тебе проклятую бурей шляпу!
И Миас ее забрала. Подняла с палубы, куда та упала, и пошла прочь, повернувшись спиной к большой женщине, не опасаясь, что та снова ее атакует.
Когда она проходила мимо Джорона, она бросила ему шляпу.
– Большая каюта, Джорон, и поспеши, или… – Миас показала на шляпу, вяло поникшую у нее в руке, – …она может захотеть получить ее обратно.
4. Найти свое место
Он последовал за Удачливой Миас в люк, вниз по крутым ступенькам, держась за поручни – одной рукой для корабля, другой – для себя. Как только палуба скрыла солнце, его окутала темнота. Амбразуры на боку «Дитя приливов» были развязаны, но пропускали мало света и почти не охлаждали корабль. Жар здесь носил другой характер: он казался давящим, плотным, почти материальным. Наверху он был сухим и неистовым, а здесь влажным и окутывающим; он всасывал тебя, воровал дыхание.