– Верно, – сказал Джорон. – Они упорно работали, и нам следует их наградить.

Женщины и мужчины, которым Миас доверила работать на «Дитя приливов», пошли вместе с ним. Они спустились в док, чтобы посмотреть, как «Охотник Старухи», огромный, но грациозный, поворачивается у входа в гавань, точно устремленная ввысь белая башня. Джорон уловил призыв ветрогона, и воздушные течения помчались к кораблю, чтобы подтолкнуть клюв «Охотника Старухи» в сторону моря. Зазвучала песня, скорбная и безжалостная, но знакомая и одновременно имевшая некий постоянно ускользавший смысл. Когда «Охотник Старухи» развернулся, зов ветрогона изменился, стал, как показалось Джорону, более древним и печальным.

На миг у него возникло ощущение, будто земля под ногами содрогнулась, но остальные ничего не почувствовали. Затем наступило затишье, уши у Джорона перестали болеть, шум исчез, однако вскоре боль в ушах вернулась, воздушный кулак расправил крылья «Охотника Старухи» и вынес его из бухты на башне плотного плетения вариска. Если бы Джорон не знал, что это магия ветрогона, наполнявшего воздухом крылья корабля, он мог бы с легкостью поверить, что именно крики горожан придали ему сил. Или голоса команд других безупречно белых костяных кораблей, выстроившихся вдоль поручней и наблюдавших за «Охотником Старухи» с восемью голубыми зоресветами, скользившим из бухты, пока он не остановился и не бросил стоп-камень уже снаружи гавани.

– Я думал, он направится на север, – сказал Меванс.

– На север? А мне казалось, что неприятности возникли на юге, – сказал Джорон.

– Как и мы все, – кивнул Меванс. – Но мои знакомые на борту корабля сестры Миас сказали, что они направляются на север. Пустые моря и легкое путешествие, так что это меня не удивило бы.

– Верно, – сказал Джорон.

Но он не был в этом уверен и сомневался, так ли все обстоит на самом деле, ведь Джорон знал, что миссия «Дитя приливов» рано или поздно приведет его на север. Он понимал, что Миас и ее сестра друг друга не выносят, и все знают, что Старуха любит, когда происходит расплата.

Второй раз их напряженная работа прервалась в последний день пребывания в сухом доке. Он получился самым длинным и трудным, потому что наступил момент, когда «Дитя приливов» подняли и начали спускать в воду – задача, которую подмастерья костей делали профессионально под внимательным присмотром мастера костей Коксварда. В юности Джорон видел, как спускали на воду новый костяной корабль – последний, построенный из запаса костей, что хранились под спиральными жилищами, и до сих пор помнил радость, наполнявшую тот день. Гигантский корабль «Змей Лучник», такой белый, что это казалось невозможным, с бортами, ярко-красными от крови жертв, превратившихся в восемь зоресветов, которые парили над ним.

Джорон помнил, как тогда ему казалось, что это невероятно красиво – не смерть, но стать ценой кейшана и жить дальше частью корабля, частью флота, о котором так часто говорил его отец. Честь, о которой он мог только мечтать. Корабль начал спускаться по стапелю, постепенно набирая скорость, потом вошел в воду, вызвав огромную волну, промочившую радостно кричавшую толпу, и сам Джорон вопил так громко, как никогда прежде. Позднее отец купил кусок мяса на палочке и рассказывал ему истории о флоте.

И еще отец сказал, что надеется увидеть Джорона членом команды такого корабля. Он не мог даже подумать, что Джорон будет служить на черном корабле. Какой родитель хочет, чтобы его ребенок утонул с позором? Но иногда он ощущал вкус того мяса, пряного и чудесного – какой бывает только в воспоминаниях, – вкус, навсегда для него утраченный, как и теплое объятие отцовских рук, от которого остался лишь холод у него внутри.

Вторичный спуск на воду «Дитя приливов» не имел ничего общего с церемониями, устроенными для «Змея Лучника» или «Охотника Старухи»; казалось, он двигался, как будто извиняясь. Корабль выглядел лучше, чем в любое другое время, когда находился под командой Джорона, – черный как ночь, от клюва до кормы, – да и пах он приятнее, морем и вызывавшим слезы все еще подсыхавшим и очень легко воспламенявшимся костеклеем.

Но в его спуске была печаль, полное отсутствие ритуалов. Женщины и мужчины просто стояли вокруг и смотрели, как огромный кран опускает «Дитя приливов», все еще без позвонков и рангоута. Корабль коснулся воды почти без всплеска, словно его тайно отправили в море, надеясь, что никто ничего не заметит.

– Ну. – Джорон повернулся, услышав знакомый голос; Миас шла по доку, а за ней следовала Нарза. – Не стойте без дела. Нам необходимо еще поставить позвонки и рангоут, натянуть такелаж, начинайте переносить на борт груз и расставлять его в трюме. – Она огляделась по сторонам. – Серьезный Муффаз! Ты очень сильный и будешь руководить погрузкой. «Дитя приливов» слегка клонится в сторону моря, так что учтите это, когда будете складывать ящики, я покажу Гавиту, что нужно делать.

– Возможно, раньше груз стоял неправильно, супруга корабля, – сказал огромный мужчина.

– Это мы поймем, когда полетим, – ответила Миас. – А сейчас распредели его так, как будто крен имел место. – Она повернулась, но Серьезный Муффаз не уходил; он буквально перепрыгивал с одной ноги на другую, явно нервничая, а мальчик каюты Гавит стоял у него за спиной. – Ты хочешь еще что-то сказать, Серьезный Муффаз?

– Верно, супруга корабля, – ответил он, глядя в пол. – На моем прежнем корабле я был рулевым, а у тебя это место занимает Барли.

– И ты не знаешь, каким будет твое? – спросила Миас.

– Да, супруга корабля.

– Твое место в моей команде, Муффаз, – сказала она без малейшей злости. Джорон заметил, как Барли подошла ближе и сейчас заметно нервничала. – Я дала эту должность Барли, и до тех пор, пока она будет хорошо служить, я не стану ставить под сомнение свое решение, потому что никогда так не делаю. Любой из тех, кто служил со мной прежде, знает, что я всегда держу свое слово.

Серьезный Муффаз кивнул, а Барли у него за спиной слегка расправила плечи, словно освободилась от тяжести, которая на них лежала.

– Мне нужна мать палубы, Муффаз, чтобы на моем корабле была хорошая дисциплина, – продолжала Миас. – Насколько я слышала, ты немало времени провел на костяных кораблях, и знаю, что это не самая популярная должность, но мне нужен для нее тот, кто обладает солидной силой.

Он кивнул.

– В таком случае я сделаю это для тебя, супруга корабля.

– Хорошо, и, хотя Барли обладает силой, у нее еще нет опыта рулевого, поэтому я также попрошу тебя помочь ей разобраться с ее обязанностями.

Муффаз снова кивнул.

– Мы уже говорили с ней про ее обязанности, а также о том, как их выполнять, супруга корабля.

– Ты должен понимать, Серьезный Муффаз, что на нашем корабле мы все рождаемся заново и оставляем наши преступления на земле. Помни об этом. – Миас повернулась и закричала: – Меванс! Ко мне. – Маленький мужчина не побежал к ней, как поступили бы многие, но подошел достаточно быстро, и ни у кого не возникло мысли, что он не выполняет приказ. У него была странная походка, он слегка подпрыгивал, словно боялся наступить на невидимые кости нижней палубы. – Меванс, мне нужен смотрящий-на-море, чтобы он содержал «Дитя приливов» в идеальном порядке.

– Фогл подходит для этой должности, она знает корабль вдоль и поперек, да, Фогл, – сказал Меванс.

– Я имела в виду тебя, – сказала Миас.

– Я хранитель шляпы, супруга-корабля, – ответил он. – Ну, я сделаю все, что ты скажешь, только я думаю, она подходит больше.

Некоторое время Миас строго смотрела на него.

– Хорошо. Можешь сказать Фогл, что она будет смотрящим-на-море, но, если я увижу, что она напилась, она снова будет дитя палубы.

Меванс кивнул.

– Фогл не подведет.

– Надеюсь, так и будет. Но тебе не удастся отказаться от другой должности. Казначей «Дитя приливов», Спракин, порочен до последнего предела. Ты займешь его место и даже не пытайся возражать.

Меванс пожал плечами.