Джорон затаил дыхание, дожидаясь реакции ветрогона. И не он один. «Дитя приливов» мчался вперед, но казалось, будто вся команда застыла; даже блевавшие у поручней страдальцы умудрились на время успокоить свои желудки. А потом, когда Джорон уже начал думать, что потерпел поражение, ветрогон появился: над палубой возник хищный клюв, словно пробовал воздух, потом Джорон увидел подрагивающую голову, тело, скрытое под одеждой, которую при помощи иголки и ниток ветрогон украсил странной, но красивой вышивкой, кроме того, он залатал дыры. Не слишком аккуратно, но одежда приобрела совершенно иной вид. Да и сам говорящий-с-ветром изменился. Теперь он был не таким грязным и взъерошенным, впрочем, произошли и другие перемены, хотя Джорон еще не успел их понять и пока не мог облечь свои ощущения в слова.

Клюв открылся, и они услышали голос:

– Чего ты хочешь, Джорон Твайнер?

– Мы хотим ветер, – сказала Миас, подходя к существу. – Ветер, который понесет нас на северо-запад, быстрый и сильный. Ты можешь… – И Джорон увидел, как Миас сделала паузу, но не голосом, а телом. В ее шаге возникла легкая заминка, словно какая-то незнакомая мысль сильно ее огорчила. И, когда Миас снова заговорила, в ее словах не прозвучало приказа. – Ты сделаешь это для нас, ветрогон? Ты дашь нам ветер?

– Зачем, Миас, зачем? – спросил говорящий-с-ветром. – Ты намерена воевать?

– Ради последнего аракисиана, ветрогон.

Поза ветрогона изменилась, он напрягся, голова дернулась вперед.

– Повтори свои слова, – попросил он.

– Последний аракисиан, ветрогон, – ответила Миас. – Он плывет на север.

– Ты охотишься на него?

– Нет. – Она покачала головой. – Я видела на горизонте мародеров, вооружившихся для войны, но какая война ждет нас там? Я полагаю, ничего человеческого, ветрогон. Возможно, прямо сейчас они атакуют аракисиана, мы же намерены его защитить. – Ветрогон мгновенно переместился по палубе и оказался перед Миас. Рука Нарзы метнулась к клинку, висевшему на бедре, но Миас ее остановила. – Нет.

– Правда? – Ветрогон только что не ткнул клювом в лицо Миас.

– Правда.

Конечно нет. Ложь. Джорон это знал. Ложь, но сейчас необходимая. Однако, если мародеры действительно являлись охотниками, их цель могла быть рядом.

Неужели это правда?

Неужели аракисиан настоящий?

Ветрогон повернулся от Миас на север, потом затрясся – быстро и интенсивно, словно хотел избавиться от пыли или насекомых. Его одежда задралась вверх, обнажив тонкие, точно веревки, ноги и ступни с когтями, клюв повернулся на северо-запад.

– Морская сестра, – тихо сказал ветрогон.

Потом он поднял голову к небу и издал крик, от которого у Джорона заболели уши, – точнее, у всех, потому что большинство людей присело, словно их атаковали. И прежде, чем они пришли в себя, раздался глухой грохот, будто гигантская ступня топнула по палубе судна «Дитя приливов», вдавливая его в воду, во все стороны стала расходиться огромная круговая волна, поднялся ветер, который разгладил серую поверхность, но уже в следующее мгновение круговая и встречные волны, заставлявшие блевать людей Каханни, пропали, и «Дитя приливов» помчался вперед по разглаженному воющим ветром морю.

– Меньше, ветрогон, – крикнула Миас в штормовые порывы, превращавшие волосы в жесткие кнуты, хлеставшие лица и заставлявшие закрывать глаза.

– Нет. Спасем аракисиана, – закричал в ответ ветрогон.

– Ветра слишком много для корабля, – кричала Миас. – Ты сорвешь крылья с позвоночника или сломаешь киль, и мы утонем.

На мгновение возникло странное напряжение, говорящий-с-ветром смотрел на Миас нарисованными глазами, словно думал, что она лжет, затем слегка присел, и его крылья, приоткрывшиеся под одеждой, опустились. Ветер стал слабее.

– Так? – И хотя ветер свистел в такелаже, он больше не завывал и перестал хлестать команду по лицам их собственными волосами.

– Да, – сказала Миас. – Хорошо. Но уменьши ветер вдвое, когда наблюдатель скажет, что нас заметили.

– Мы должны быть там как можно быстрее, – прошипел ветрогон.

– Если мы будем лететь слишком быстро, то проскочим мимо, – продолжала Миас, словно обращалась к урагану. – Я не стану говорить тебе, как вызывать ветер, если ты не будешь учить меня управлять кораблем.

Ветрогон зашипел на нее, потом встряхнулся, словно избавлялся от воды, и издал короткий щебет.

Джорон почувствовал, что это согласие. Миас присоединилась к нему на корме, продолжая смотреть на стоявшего посередине корабля ветрогона.

– Ты хорошо все сделал, Джорон, теперь он с нами.

– Я сделал? – переспросил Джорон, который до сих пор не был уверен, что сумел справиться с ее заданием.

«Дитя приливов» не потребовалось много времени – с помощью диковинной магии говорящего-с-ветром, продолжавшего тихонько ворковать, – чтобы преодолеть существенную часть пути до флюк-лодок.

– Восемь флюк-лодок, супруга корабля, – донеслось сверху. – Один парус. На некоторых небольшие дуголуки. Они стреляют в воду. Мы видели. Четыре из них повернули к нам.

– Что-то еще, наблюдатель? – крикнула Миас.

– Но я не могу… – голос смолк.

– В чем дело? Наблюдатель!

– О, – заикаясь, заговорила Фарис, – в воде что-то есть, супруга корабля, но оно такое огромное – я подумала, что это риф.

– Но?

– Оно двигается, супруга корабля! – Потом Фарис прокричала древний знаменитый клич, которого никто не слышал в течение многих поколений. Она вопила так громко, что ее голос, казалось, рвет воздух, удлиняет гласные, будто слова тянут уши и глаза вверх, чтобы ее услышать: – Кейшан поднимается!

Джорон и сам не знал, что должен чувствовать? Радость? Страх? Алчность? Но он и каждая женщина, и каждый мужчина на борту «Дитя приливов» знали, что теперь они перестали быть командой черного корабля; присутствие легендарного существа делало их частью истории Разбросанного Архипелага. Имя их корабля будет жить вечно.

– Не стойте без дела, – выкрикнула Миас. – Разбрызгайте краску! Ветрогон, уйми ветер, но оставайся на палубе – мне может потребоваться маневр. Лукоселлы палубных дуголуков, займитесь луками. И будьте готовы, да проклянет вас Старуха, неужели вы забыли все, чему учились? Лукоселлы расчетов, чьи луки находятся на нижней палубе, приготовьтесь к сражению! Куглин, вооружи своих людей. Серьезный Муффаз, начинай раздавать курновы. – Миас убрала руки за спину, и Джорон услышал, как она тихонько пробормотала: – Начнем охоту на охотников. – И впервые с того момента, как она забрала его шляпу на пустом пляже, он увидел настоящую улыбку Миас Джилбрин.

Со своего места на палубе Джорон видел четыре флюк-лодки с парусами, выкрашенными в ярко-желтый и зеленый цвета с изображением глаз-рыб, пилозубов и клюво-змеев, все они, отчаянно работая веслами, направлялись в сторону «Дитя приливов». За ними он разглядел еще четыре лодки, таких же, как те, что устремились к «Дитя приливов», но они атаковали нечто невидимое, скользившее в глубине так, что создавалось впечатление перемещавшегося мелководья, которое лишь намекало на форму и размеры, столь огромные, что разум Джорона отказывался верить глазам.

– Меванс, пусть команда заберется на такелаж и приготовится пускать стрелы в лодки, как только они приблизятся, – крикнула Миас. – Джорон, дуголуки должны быть готовы к стрельбе.

– Расчеты луков! – выкрикнул Джорон.

– С обоих бортов, хранпал? – спросил Серьезный Муффаз.

– Да, должны быть готовы все, – сказала Миас. – Мы будем стрелять в обе стороны.

Джорон посмотрел на приближавшиеся лодки и насчитал в каждой не менее тридцати вооруженных женщин и мужчин. Происходящее напомнило ему Корфинхьюм, и он почувствовал, как паника внутри у него поднимается, точно кислота в пищеводе. Нет, он не позволит себе думать о том поражении. Джорон подошел к первому луку. «ЯДОВИТЫЙ ХОСТИР» – было выведено на нем старательной рукой. Сейчас его расчет состоял из Анзир и мужчины по имени Соффл, которые отвечали за лебедку; Гавит стоял за пусковым механизмом – он доказал, что у него острый глаз, – а сам Джорон был лукоселлом, командиром Хостира и всей палубы.